Он (оборачиваясь). Какой у вас номер?

Она. Двадцать восемь.

Теперь поднялась она. Он возвращается. Они стоят лицом друг к другу. Он отдает ей ключ. Она не берет. Он кладет ключ на стол. Говорит напряженным, искусственным голосом, тихо:

Он. Глупо, вы будете чувствовать себя совсем усталой завтра. (Пауза.) Вы ведь не можете долго не спать. Когда он приедет?

Она. Не знаю точно, около девяти.

Они стоят лицом друг к другу. Пауза.

(Очень резко.) Так что же все-таки произошло на вокзальном перроне?

Он. На вокзальном перроне я хотел убить вас. Я купил револьвер и ждал, когда вы сойдете с поезда, чтобы вас убить.

Она. Вы ведь знаете, в подобных случаях убийцу всегда оправдывают.

Он. Скажем так: мне это было небезызвестно.

Молчание. Гнев. Отчаяние. Они стоят неподвижно, оба напряжены.

Она. Почему же вы этого не сделали?

Он. Я больше не знаю, почему.

Она. Вы лжете.

Он. Нет. Я забыл.

Она (продолжая настаивать). Вспомните. В ту ночь вы ушли из дома.

Он. Подождите... ах да, я доехал до самого Кабурга. Там я бросил револьвер в море. Мне казалось, что револьвер всегда бросают в море (смеется), я об этом где-то читал.

Она (безжалостно). И о преступлении тоже?

Он. Ну да, и о преступлении тоже.

Она (это признание). Знаете, со мной то же самое: любовное приключение в Париже, — я об этом где-то читала.

Он. Сколько всего прочитано...

Она. Да.

Молчание. Она задает вопрос с преувеличенной агрессивностью:

А что будем делать с мебелью?

Он. Ничего.

Она. Ничего — это не ответ.

Он. Но это правда... я не знаю.

Они явно не думают о том, что говорят.

Вы хотели, чтобы это случилось, или это произошло помимо вас?

Она (не сразу понимая). Вы уже задавали мне этот вопрос.

Он не отвечает.

(Наконец.) Я этого не хотела.

Он. Но вы все-таки были в отчаянии.

Она. Новизна помогла победить отчаяние.

Он (после долгой паузы). Как-то в воскресенье, ближе к вечеру, вас не было дома, а я не знал, куда вы ушли... я решил прогуляться по городу и встретил девушку, совершенно незнакомую, она была тут проездом... Мы пошли в отель. (Пауза.) Это было чудесно. Я не любил эту девушку, и я никогда ее больше не видел. Это было чудесно. Просто.

Она. Это было необходимо?

Он. Да нет, причем здесь это? Это было чудесно, но вовсе не необходимо. Я любил вас.

Она отходит в сторону.

Она. У вас есть еще вопросы ко мне?

Вдруг в опустевшем отеле начинает звонить телефон. Чей-то звонок в команту был специально переключен на холл отеля. Они не трогаются с места. Они ждут, пока телефон не умолкнет. Наконец звонки прекращаются.

Он. Вы спросили, есть ли у меня еще вопросы?

Она. Ну в общем... да...

Он (агрессивно). Я не мог перенести вашей измены, хотя сам не был вам верен. Вы знали об этом?

Она. Да. Валери говорила мне о ваших приключениях.

Он (агрессивно). Вы не находите, что это несправедливо с моей стороны?

Она. Несправедливо? Да нет.

Он. В чем же дело?

Она. Тут что-то другое. Вначале бывает трудно, а потом становится все проще и проще... более объяснимо... Я не могла вам об этом сказать, вы никогда бы этого не признали.

Он (может, это настоящее признание?). Знаете... я все еще не могу вынести мысли о том, что вы этого не хотели.

Она ничего не отвечает на это. Молчание.

Вы слышите меня?

Она. Да.

Он. Я за этим сюда пришел, я хотел спросить вас, как это было.

Смеется.

Она. Очень похоже.

Он. Чудесно.

Она. Да. Вспомните, как это было у вас. Вот очень похоже. Вспомните, как это было с девушкой-незнакомкой, вспомните все до мельчайших подробностей. Очень похоже.

Он (медленно). Невозможно.

Она. Что невозможно?

Он. Принять это.

Она (не без коварства). Что, до такой степени чудесно? И вправду?

Он. Да (Пауза.) Вы понимаете?

Она. Нет.

Он. Вы жалеете о чем-нибудь?

Она. Нет. (Пауза.) Когда вы говорите, что пришли сюда, чтобы спросить меня, как это было, — вы лжете.

Он. Ну может быть... не совсем для этого... я пришел и просто для того, чтобы снова увидеть вас, но я знал, что толку от этого не будет.

Она. Никакого толку.

Он. Я не могу даже приблизиться к вам, не испытывая страданий.

Пауза.

Она. Что можно сделать, чтобы эти... воспоминания не были такими мучительными?..

Он. Наверно, больше ничего. Нужно было вас убить, от этого мне стало бы легче, но вот...

Смотрят друг на друга.

Она. Теперь, после того, как развод вступил в силу, вам пришлось бы отвечать за убийство.

Он. Знаю. (Смеется.) И потом, даже если порой мне и хочется вас убить, самому мне умирать расхотелось.

Подходит ближе. Она отстраняется.

Послушайте, у нас есть еще немного времени...

Она (очень тихо, неверно истолковав его намерения). Час.

Он. Послушайте... вы не хотите рассказать мне все о том, что произошло? Всё.

Она. Вы просите меня рассказать о счастье?

Он. Да.

Она. Нет. Вы ошибаетесь. Вы совсем позабыли ту случайно встреченную девушку, — как же вы хотите, чтобы я помнила, что случилось в Париже?

Он. А вы поверили, что я забыл?

Она (отвечает за них двоих). Да.

Молчание.

(С трудом, мучительно, однако и с некой внутренней радостью.) Нет, нам не стоит оставаться вместе... не стоит оставаться вместе или расставаться потом... не стоит заставлять их страдать.

Он. Не уезжай в Америку.

Она не отвечает.

(В отчаянии.) Не уезжай. Не уезжай... Или я поеду жить туда, где будете вы, слышишь? Мне наплевать на мою работу... Я поеду в тот же город, где будешь ты, я останусь там и не дам вам жить спокойно... пока ты не...

Она (прерывая его). ...ну что, этот ад начинается сначала?

Он идет к ней. Теперь он стоит сзади.

Он (кричит). Мне наплевать на ад. (Пауза.) Тебе тоже. (Пауза.) Тебе тоже совершенно наплевать. (Пауза, теперь он почти умоляет.) Останься во Франции. Чтобы мы могли по крайней мере видеться изредка, почти случайно... чтобы это не стало совсем невозможным. Чтоб мы по крайней мере оставались в одной и той же стране... иначе... невозможно будет вынести.

Она не отвечает.

(Тихим голосом, быстро отчаиваясь.) Я буду встречаться с тобой далеко, в провинции, никто не узнает... никогда.

Оба они теперь приходят в ярость от сознания своей беспомощности перед лицом "объективных фактов".

Она (качая головой). Желать этого, специально планировать, нет... Если нам и придется встретиться, пусть это и впрямь будет случайно, как это уже было с нами прежде, с той твоей девушкой, и с этим человеком в Париже. И никак не иначе, никогда больше — иначе как случайно.

Он. Я не могу тебя оставить.

Она. Мы же разошлись...

Он. Если он умрет...

Она. Даже в этом случае. Не надо ничего делать специально. Все выдумывается случайно.

В этом месте происходит переход от "Музыки" ко "Второй музыке". Это не антракт. Назовем это интермедией без какой-либо игры.
Вот как все должно произойти:

После того, как актеры произнесли последние реплики, они замирают в том же положении на две-три секунды, пока не начинает звучать музыка. Это Дюк Эллингтон. Затем они просто перестают играть свои персонажи и расходятся. Свет начинает медленно гаснуть.

Актеры, продолжая двигаться, занимают свои места на сцене. Он садится в дальнем углу, туда сразу же дается небольшая подсветка.

Она остается в центре, присаживаясь за одним из столиков. На столах стоят бокалы и графины с водой, лежат сигареты. Свет почти погас, ее силуэт — всего лишь тень. Актеры закуривают. В полумраке дым сигарет заполняет пространство сцены. Актеры сидят совершенно спокойно лицом к публике. Этот покой — уже сам по себе зрелище. Вся эта интермедия длится две полных минуты.

Затем свет постепенно прибывает. Актеры гасят сигареты. Они встают. Возвращаются к своим прежним местам на сцене, за столиками. Звонит телефон. Глубокая ночь. Мишель Нолле медленно идет к телефону. Она продолжает неподвижно сидеть. Ремарка "За сценой" относится к женскому голосу; так же, как и в первом акте, он почти не слышен зрителям.

За сценой (пауза). Это ты, Мишель?

Он (пауза). Да... это я.

За сценой. Тебе не нужно было ехать в Эврё, Мишель, развод все равно вступил бы в силу и в твое отсутствие, и мне вдруг пришло в голову, я так вдруг почувствовала...

Он (медленно, ясно, определенно). Я приехал, чтобы ее увидеть.

За сценой (женщина плачет). Я так и знала...

Молчание.

Он. Я солгал.

За сценой (пауза). Что же теперь будет?

Он. Ничего. (Пауза.) Мы расстались.

За сценой (пауза). Где она сейчас?

Он. Она здесь. Мы сидим вместе в гостиной отеля. (Пауза.) Мы отчаялись.

Молчание.

За сценой. Но почему? Почему ты ничего не сказал?

Он. Оставь меня в покое.

За сценой. Это тот же отель, где вы когда-то останавливались?

Он. Тот же. "Отель де Франс" (Пауза.) Вот так.

Молчание.

За сценой. Ты все равно вернешься завтра утром?

Он. Вернусь. В одиннадцать двадцать. На вокзале Сен-Лазар. Прошу тебя, оставь меня в покое.

За сценой. А она?

Он. Она тоже завтра возвращается. За ней приедут. Умоляю, оставь меня в покое.

За сценой. Ты все время лгал, когда рассказывал об этой истории?

Он. Все время. В том, что касается ее, я все время лгал.

За сценой. Она слышит все, что мы говорим.

Он (говоря о ней, становится почти дерзким и очень гордым). Да, она все слышит. И этот взгляд в сторону, как будто ей все равно. Как всегда.

Молчание.

Он нарочито медленно опускает телефонную трубку. Поворачивается к ней. Они смотрят друг на друга, ничего не говоря. Они смотрят друг на друга, пока это не становится невыносимым. Потом он садится, закрывая лицо руками. Очень часто во время "Второй Музыки" он будет оказываться в той же позе — закрывая лицо руками или просто прикрыв глаза, — как бы не желая больше ничего видеть. Она очень медленно подходит к нему, встает сзади, остается так на мгновение, а затем так же тихо отходит в сторону.

Она (мягко). Что с тобой?

Он поднимает голову. Не смотрит на нее. Начинает говорить. Она еще поймет, что теперь это человек, для которого все кончено.

Он. Мне предлагали здесь другую работу, — даже после того, как я уехал. Я не согласился. Этот город наводит на меня ужас. Целый год я ничего не делал. Но у меня ничего больше не осталось, — и потому я снова начал работать. В Париже. В пригороде.

Пауза.

Она. Ты же сказал, что любишь свою работу по-прежнему...

Он. Точнее... это оборот речи... по правде говоря... нет. Я все равно работаю неплохо... но... тут все кончено.

Молчание. Он закрывает глаза. Совсем тихо произносит ее имя. То имя, которое она носила до их встречи.

Он. Анна-Мари Рош.

Она. Да.

Молчание.

Она начнет говорить о том, чего они никогда не касались прежде. Писать, любить, — она-то понимает, что все это продолжает жить в том же неизведанном пространстве, в том же дерзком вызове, чье время приходит, когда человек полностью отчаивается. Странная замедленность, заторможенность диалога.

(Внезапно вступая, изящная, серьезная.) А то, что вы собирались делать, то, чем вы собирались тогда заняться, — начать писать...

Он (после паузы, медленно). Я так никогда и не начал.

Она. А я всегда надеялась, что вы станете писать...

Он (пауза). Нет. (Пауза.) Я думал, вы забыли.

Она. Об этом — нет... никогда... (Пауза.) Вы ведь тоже не забыли.

Он. Нет.

Молчание.

Сколько уже времени прошло?

Она. С момента, когда мы расстались?

Он. Да. Года три?

Она. Немного больше, почти четыре.

Молчание. Она оглядывается, рассматривает зал, в котором они сидят.

Наш настоящий дом был здесь, в этой гостинице: комната номер три.

Молчание. Потом она впадает в какую-то ярость.

Просто не понимаю, как мы могли переехать тогда в тот дом. Проклятый дом. Чудовищный. Как можно было оставаться в таком унылом доме на годы и годы.

Она поворачивается к нему, обвиняет.

В этом и состояло ваше ремесло — создавать такие дома... Приносить несчастье...

Он. Да.

Обмениваются взглядами. Ярость уходит. Молчание. Потом она начинает говорить.

Продолжение