Она (пытается вспомнить). Сколько мы прожили в этом отеле, прежде чем перебраться в дом? Даже не помню уже, сколько времени понадобилось на перестройку... три месяца? Шесть месяцев?

Он (пытается вспомнить точно). Мне кажется, ближе к трем...

Именно в этой гостинице они прожили самые потрясающие моменты своей истории. Вдруг оба замолкают.

Она. Все-таки странно, да,что потом все так быстро забывается?

Он. Некоторые... моменты выглядят лучше освещенными, чем прочие... но мне кажется — то, что лежит за ними, тоже как-то помнится, просто иначе... не всегда отдаешь себе в этом отчет.

Она (очень четко, но создается впечатление, что она говорит из своих собственных воспоминаний, а не из их общей памяти). Но есть моменты, которые полностью освещены.

Он. Например, ад?

Она. Например, ад...

Он. Выход из туннеля? ...некоторые... примирения...

Она. Да.

Она явно пытается утопить свою тревогу в массе общих замечаний.

Видите ли, если всякая история... сама создает свои правила... а я думаю, что так оно и есть... если у каждой... пары есть свой глубоко личный маршрут... а я верю, что это так... нам не следовало вообще приходить в этот дом... и... устраиваться там, — скорее уж нам нужно было остаться здесь, в этом отеле.

Он (неуверенно). Жить вот так, в отеле... переселяться из одного отеля в другой... как те, кому приходится прятаться... как те...

Она. Может быть как раз так и нужно было поступить.

Молчание. Глухой взрыв отчаяния. Ему следовало сказать; "как любовники".

Вам так не кажется?

Он. Возможно... Но у нас не было никакой причины делать все не так, как другие. Мы были молоды, мы поженились с общего согласия и одобрения... Все были довольны: ваша семья, моя, буквально все... у нас было все, что нужно (смеется) — дом, мебель... ваша меховая шубка...

Она тоже начинает смеяться.

Она. Это правда, мы поступили как все прочие.

Он. Но мы и были как все прочие... и совершенно ясно, что не было никакой причины, почему бы нам и не вести себя, как это обыкновенно делается...

Она. Значит, с этой точки зрения мы пришли к одной и той же точке нашего пути...

Он. Это вопрос?

Она. Возможно.

Он (спустя некоторое время). Я и впрямь думаю, что мы пришли к той же точке, что и все остальные. Иногда за этим следует развод, но есть он или нет — разница тут невелика...

Она. Значит, это произойдет гораздо позже...

Он не отвечает.

Она. Как вам кажется?

Он. Произойдет что?

Она. Ну этот... конец... Как вам кажется?

Он. Невозможно знать заранее, потому что... мы так и не попробовали...

Она. Ну хоть что-то можно же знать заранее. (Пауза.) Впрочем, какая разница — длится нечто больше или меньше... раз уж все равно такой жизни в один прекрасный день должен прийти конец... вот это и нужно себе повторять...

Он. Ну так что ж (улыбается), значит, все дело в окончательном решении суда...

Она. Да, конечно. Но и это тоже...

Оба замолкают. Она вдруг тихо говорит:

Как глупо...

Он. Что?

Она (снова пытаясь начать ту же фразу). Все это... Простите меня, это я так, машинально...

Он. ...Вы начинаете заново. Я начинаю заново.

Она внезапно восклицает, сама того не желая.

Она. Да... но...

Он (подхватывая). ...теперь мы оба знаем, что конец неизбежен?

Она не отвечает.

Ведь так?

Она. Да (пауза) и вместе с тем нет. Мы знаем, что какой-то конец неизбежен.

Он (с трудом). Конец?

Она. Да. Тот единственный... но нам ведь прекрасно известно, что его можно провозглашать, начиная с (усмехается) третьего акта.

Он. Знаете, мы ведь были так молоды.

Она. Это правда. Теперь нам уже не хочется всех этих неприятностей, уже не хочется всех этих тревог, нам...

Он. (перебивая ее). ...нам довольно других дел?

Она. Вот именно.

Он. Что?

Она. Ничего. Однако теперь, несомненно, все это происходит несколько иным образом. (Пауза.) Мы ведь ни перед чем не останавливались... не боялись говорить "да" или "нет", мы надежно обеспечивали себе бессонные ночи, сцены... все эти сцены... драмы...

Оба смеются.

Он. Преступления.

Она колеблется, но потом признается.

Она. И кое-что еще...

Это упоминание о попытке самоубийства. Он совершенно поражен. Только сейчас он узнает, что она хотела умереть.

Он. Что?

Она. Ну да (смеется), да, да...

Он. Когда?

Она (смотрит на него). Когда вы попросили у меня развода. Но это не было слишком серьезно, потому что... я ведь и сейчас здесь... вероятнее всего, это была попытка вульгарного шантажа.

Он просто застыл на месте, — настолько он потрясен этим известием.

Он (шепчет). Я ничего не знал.

Она (тихо). Вы и не могли ничего знать. Это прямо противоречило самому поступку, конечно, но я попросила потом, чтобы вам не говорили.

Он (невольно). Это ужасно...

Она (улыбаясь). Да нет... Пустяки, — глупости, которые все мы делаем. (Пауза, он больше ничего не говорит.) И зачем только я вам сказала...

Он резко поднимается на ноги. Она испугалась.

Он. Простите...

Она отходит в сторону, подальше от него. Он точно так же идет в темный угол комнаты. Молчание длится целую минуту. Они смотрят друг на друга. Потом она подходит к нему.

Она (мягко). Выйди на свет.

Речь идет о театральном освещении.

Он идет за ней в центральную — освещенную — часть сцены. Она пробует заговорить о другом, параллельно пытаясь выяснить нечто очень важное.

Валери говорила мне... о ней. Она ведь... очень молода, правда?

Он. Да.

Она (рассеянно). А его вы не знаете... Вы никогда не встречались.

Он. И вы его любите?

Она (отвечает тотчас же, твердо, заранее подозревая подвох). Да. (Пауза.) Хорошо. Хорошо, что так получилось...

Он. Вот странно, другие люди...

Она. Да... это странно...

Оба умолкают. Уже совсем поздно. Воспоминания, воспоминания...

Она (с трудом, медленно). Нужно идти спать. Служители ждут, чтобы погасить здесь свет.

Он. Пусть подождут...

Долгое молчание.

Она. Что толку так говорить, пора идти спать.

Он (первый раз называя ее по имени). Анна-Мари... Это ведь последний раз в жизни...

Она продолжает сидеть, не отвечая. Оба остаются так довольно долго, не говоря ни слова. Переход, когда он наступает, очень резок, но не так уж неожиданен. Анна-Мари вдруг начинает рассказывать историю.

Она (с легким вызовом). Это был другой мужчина, не вы. Вот это, наверное, самое главное: другой. С одной стороны были вы, один-единственный, — ас другой были все эти мужчины, которых я так никогда и не узнаю. (Пауза.) Думаю, что вы меня прекрасно понимаете. (Пауза.) Или нет?

Он. Да.

Она. Я была уверена. (Пауза.) Думаю, что в эту минуту... мы с вами квиты.

Он. Да, конечно, и в самом деле... (Пауза.) Странно услышать наконец правду спустя два года.

Она. Но интересно.

Он. Я так и не знаю... что же произошло, когда вы поехали в Париж... Истории, которые вы мне тогда рассказывали, были, вероятно, лживы...

Она. Вы бы не вынесли правды. Теперь-то, после разлуки, вам может быть покажется, что это не так, — но тогда вы бы не вынесли правды.

Он. Я вообще ничего не выношу.

Она. Почти ничего. (Пауза.) Ничего.

Пауза.

Он (с трудом). И как это случилось?

Она. Ну... зачем об этом говорить... в подробностях...

Он. Зачем нам сейчас лишать себя правды?

Она (пытаясь точно все вспомнить). Я встретила его на автобусной остановке. (Пауза, потом она начинает пересказывать почти готовый текст.) Потом он ждал меня перед входом в отель... Один раз, второй; на третий раз мне стало страшно. Было уже поздно, всегда перед входом в отель, около часу ночи... вот так.

Пауза.

Я возвращалась из ночного клуба на Сен-Жермен-де-Пре. (Пауза.) Вы что, и этого тоже не знали, да?

Он. Не знал.

Она. Я иногда уходила танцевать... вы не танцевали... а мне этого не хватало; думаю, мне этого очень не хватало.

Он. Даже если бы я танцевал, все случилось бы точно так же.

Она. Наверняка. (Молчание.) Знаете, это и вправду ужасно — в первый раз оказаться неверной... это... просто чудовищно. (Пауза.) Правда... в первый раз, даже... случайное приключение... кажется попросту чудовищным. Невозможно сделать вид, будто это пустяк.

Он продолжает молчать.

(Продолжает.) Не думаю, что для мужчины неверность может быть настолько... серьезной...

Он. Это из-за него вы тогда задержались в Париже?

Она. Да.

Он (с трудом). Вы хотели, чтобы это случилось, или это произошло помимо вас?

Она. Я хотела этого. Я была в отчаянии... Я сделала это, чтобы снова пережить первые мгновения... тот первый раз. Вот и все. Так же, как и вы, — чтобы заново испытать эти мгновения... которые ничто не в силах заменить... (Пауза.) Но знаете, вкус, который приобретаешь к подобным приключениям... он откуда-то берется...

Он. Я всегда предпочел бы, чтобы вы сами этого хотели... все остальное для меня не важно. (Медленно, с трудом.) Ну и как, вы пережили эти первые мгновения?

Она. Их всегда переживаешь, даже... в худшем случае... пусть даже на какой-нибудь час... да вы знаете это не хуже меня... потому-то я и не захотела вернуться... а вовсе не из-за чего-то другого.

Молчание. — Он пробует пройти чуть глубже — выйти за пределы парижской истории.

Он. Однажды ближе к вечеру, за несколько месяцев до этого вашего путешествия, я... я увидел вас... вы не знаете... я увидел, как вы сворачиваете в ту улочку (показывает рукой), и пошел за вами следом... Ближе к вечеру. Я вышел из конторы, чтобы пойти на стройку к клиенту, и тут увидел, как вы входите в кинотеатр...

Она. Ну да, конечно...

Он (тоже смеясь). Я пошел за вами следом. Вошел в кинотеатр. Там шел вестерн, который мы уже с вами видели вместе... Вы были одна. Вы сидели где-то в первых рядах... и никто не пришел к вам на свидание... Вечером вы ничего не сказали мне об этом... а я не спрашивал... Это было весной, три года назад... вы уже временами бывали печальны... На следующий день, после обеда, я спросил вас, собираетесь ли вы выходить. Вы сказали: "нет" и снова ушли. Я пошел за вами. Вы отправились на скачки, и снова вы были одна. Никогда я не мог бы даже вообразить себе нечто подобное... (Пауза.) Я начал страдать так, как никогда прежде.

Молчание. — Она вспоминает.

Она. Да, я делала подобные вещи.

Он. И вы продолжаете их делать?

Она (смеется). Да.

Он. И все так же не рассказываете об этом?

Она. Все так же.

Он. Я ходил за вами следом целую неделю.

Она. И вы так никого и не обнаружили рядом со мной?

Он. Никого. Но это не мешало мне страдать.

Пауза.

Он (продолжает). Это было ужасно. Я ревновал вас к вам самой... к этому времени, которое вы сберегали для себя одной... Однажды, когда вы выехали из дома, я даже поехал за вами следом на машине. Вы все так же были одна. Вы были великолепны, одиноки в вашем автомобиле. Вы ехали быстро... Отъехали километров на двадцать от¬сюда и остановились на опушке леса. Вы вошли в лес. Я потерял вас из виду. Я не знал, что делать, мне нужно было найти вас и подойти, но потом... я уехал. Это одно из тех воспоминаний, что остаются с нами здесь, при ярком свете, это то, о чем мы только что говорили.

Она. Но это ведь все пустяки, пустяки, я просто провожу свое время так. (Пауза.) Я позабыла об этой прогулке, (пауза) но вам и впрямь нужно было подойти ко мне...

Он. Я боялся... мне казалось, что вы предпочитаете быть одна.

Она. Иногда, разумеется, я предпочитаю именно это.

Он. Не надо оправдываться.

Она. Я не оправдываюсь.

Он. Вам не нужно этого делать... Просто меня и сейчас это немного удивляет... вот и все...

Она (почти так же, как "прежде", до этого рассказа). Ну знаете, вы уж слишком любопытны. Почему бы людям и не делать подобных вещей?

Он. Разумеется. Но отчего вы ничего не говорили об этом?

Она. Оттого, что это не стоило внимания.

Он. Неправда.

Она (жестко, с полным самообладанием). Никогда не видела толку в том, чтобы рассказывать о чем-то подобном. Ну в самом деле, странно, что вас это так занимает...

Он (все равно не отступаясь). Можно просто сказать вечером: "сегодня я ходила в кино".

Она размышляет.

Она. Нет. Знаете, вначале ничего подобного ведь не делаешь... а когда начинаешь делать, — лучше бывает промолчать... иначе тебя неправильно поймут...

Он. Неправильно поймут...

Она. Некоторые плачут по вечерам, потому что любовь начала тяготить... А я иду на скачки.

Молчание.

(Очень тихо.) Мне пора идти.

Он не отвечает. Желание вернулось. Он поднимается, как бы совсем решившись остаться. Идет к Рецепции. Она остается сидеть.

Продолжение