Тот же день, что и в сцене I.
Темнота. И потом свет. Наступила ночь. Те же декорации. Но в окнах нет света. Декорации пусты, тихо. Но что-то изменилось. Например, часть декорации переставлена таким образом, что центральный меандр повернут и в середине перегородки висит портрет четвертого маркиза Везерендского, сторонника первого врага произвола монархии. Там стоят кресла. Слышны отдаленные звуки музыки, хочу сказать, что это не аккомпанемент, а исполняемая музыка. Кэтрин и Джон приходят по отдельности, следовательно, в тишине. Он со своей стороны, она со своей. Сначала слышны его шаги, потом ее, потом и его и ее шаги вместе. Музыка затихает. Он приходит первым. Он смотрит на портрет. Она приходит позже и обнаруживает его все еще смотрящим на портрет четвертого маркиза. Она кажется удивленной. Но, возможно, она не настолько удивлена, как кажется.

Кэтрин. Вы не уехали?

Джон. Нет. Где вы были? Я вас искал.

Кэтрин. С друзьями из Лондона в музыкальном салоне. Они только что уехали. Я пришла, чтобы закрыть двери, выходящие в парк, и услышала, что кто-то ходит по галерее – пришла посмотреть.

Джон. Я остался, чтобы еще раз увидеть вас.

Кэтрин. Чтобы узнать.

Джон. Да.

Кэтрин. Подробности.

Джон. Да. Почему бы нет?

Кэтрин. Это правда. Если вы хотите, мы можем попытаться вспомнить тот день, ту белую занавеску, ту жару, места, где все происходило. По-моему, да, это было десять лет назад. Как я вам сказала, это было в Неаполе. Вы были с Бойерами, а не с Пемблами, доказательством этому служит то, что с Пемблами я не была знакома, я никогда не была с ними знакома, а друзей, с которыми вы были и которые представили нас друг другу в тот день, я знала, это были Бойеры. Я была с моим двоюродным братом и его женой, а не с моими дядей и тетей.

Джон. А… все возможно.

Кэтрин. Зато гроза сильная и кратковременная действительно имела место, но это было в Помпеях, мы укрылись в маленькой хижине среди раскопок, где археологи только что обнаружили важную находку. Мы были заинтересованы той находкой.

Джон. Какое счастье, что вы помните! Какое счастье вспомнить в точности, как все происходило!

Кэтрин. Счастье, вы говорите. Но это должно было зависеть от того, что помнишь, не так ли?

Джон. Это необязательно. Это скорее зависит от того, что услышишь по счастливой случайности. Я бы в любом случае очень хотел узнать, что со мной случилось. Вы мне… показали мгновение из моего прошлого. Я благодарю вас за это.

Кэтрин. Не за что. В конечном счете, вы совсем ничего не помните. Не так ли?

Джон. Я помню вас, ваше лицо, ваш голос. Что я забыл, так это место, где я видел это лицо и слышал этот голос. Вот видите, я все же помню.

Кэтрин. Ровно столько, чтобы знать, что вы забыли?

Джон. Возможно. И все же странно, что после стольких лет у нас так мало воспоминаний… запомнившихся событий… В тот день ничего не произошло. Если бы только кто-то попытался украсть вашу сумочку, если бы только я побежал за вором, вором, укравшим вашу сумочку, если бы только я подцепил малярию и лежал бы совсем один в гостинице, а вы бы приходили за мной ухаживать, и потом когда бы я выздоравливал, мы бы гуляли вместе, если бы произошло что-то подобное, мы бы непременно помнили, но по-другому, вы понимаете?

Кэтрин. Понимаю.

Джон. Интересно, что за десять лет мы ни разу не встретились. В конечном счете, у нас наверняка есть общие знакомые, а Англия невелика. Мы должны бы были встретиться, я нахожу не совсем естественным то, что мы ни разу не встретились за десять лет, ни разу.

Кэтрин. Нет, это неудивительно. Обстоятельства моей жизни удерживают меня здесь в замке рядом с моей двоюродной бабушкой большую часть времени. Я только совсем изредка езжу в Лондон, и то с ней.

Джон. Нет. Несмотря на это мы должны были встретиться.

Кэтрин. Да, это так.

Джон. И если бы это произошло, мы бы сейчас были друзьями.

Кэтрин. Возможно, да.

Джон. Но судьба распорядилась так, что этого не произошло.

Кэтрин. Что касается меня, я не очень верю в превратности судьбы.

Джон. Но в тот раз десять лет назад, если я хорошо помню, ничего не должно было произойти, не так ли?.. я хочу сказать… ничего достаточно яркого, ничего определенного… что непременно сделало бы наше будущее общим, вы так не думаете?

Кэтрин. Думаю. Мы были очень молоды.

Джон. Да. В замке больше никого нет.

Кэтрин. Да, все уехали.

Джон. Я чувствую себя виноватым, что вы были вынуждены вернуться сюда только из-за меня.

Кэтрин. Нет, не стоит, не чувствуйте себя виноватым, я пришла, чтобы закрыть двери и услышала ваши шаги.

Джон. Небо еще светлеет, смотрите, в пруду отражается закат солнца.

Кэтрин. Дни все еще длинные. Красиво.

Джон. Вам повезло, что вы живете в таком месте.

Кэтрин. Несомненно, но вы знаете, здесь я не у себя дома. Это немного не одно и то же.

Джон. Вдоль главной аллеи деревья огромные. И женские статуи очень красивы. Все же я считаю, что вам определенно повезло быть здесь. Возможно, вы сами этого не осознаете.

Кэтрин. Возможно. (Пауза.) Послушайте, в Италии, когда мы встретились, вы сказали мне кое-что, чего я никогда не забывала.

Джон. Это меня удивляет. Я совсем не тот, кто зовется блестящим собеседником.

Кэтрин. Кое-что, что заставило меня впоследствии часто думать о вас. И что стало причиной того, что я вас не забыла. Да. Было очень жарко, и чтобы избавиться от жары, мы зафрахтовали яхту. Мы пересекли бухту Неаполя до самого Сорренто. Мы сидели одни на корме яхты, под белой занавеской. Белая занавеска, в самом деле, это было так. Наступил вечер, было почти свежо, и вы сказали мне кое-что о вашей жизни, но без сомнения вы забыли об этом, так же как и об остальном.

Джон. Как знать? Что такое я мог вам сказать… на корме яхты… на обратном пути в Неаполь… Тем не менее я вспоминаю весь этот день, мне кажется, эту жару, эту яхту, берег Сорренто, белую занавеску.

Кэтрин. Я не уверена, должна ли я хотеть, чтобы вы вспомнили. Это очень серьезная ответственность – вернуть внезапно человека к тому времени, когда он был на десять лет моложе. Если вы изменились, если с тех пор вы отдалились от того, кем вы были тогда, это было бы ужасно…

Джон. Нет. Напротив, я готов тем легче узнать, кем я был. К тому же, знаете ли, возможно, я все еще тот же.

Кэтрин. Да, конечно, однако, видите ли, если бы вы были тем же, мне кажется, вы бы помнили о… об этом… о том, что вы мне сказали… Нет, не думайте, что я посчитала вас глупым, сумасшедшим… то, о чем я говорю, не запомнилось бы мне так. (Пауза.) Это была тайна, тайна, касающаяся вас самого. (Пауза.) Вы не знали меня, я не знала вас, это было так, как если бы незнакомцы открыли тайны друг другу. Это уже случилось?

Джон. Вы хотите сказать, что я рассказал вам о…

Кэтрин. Это была тайна, касающаяся вас, которую невозможно было забыть и которую невозможно было отделить от вас, если только о вас помнить… Поэтому я спрашиваю у вас, произошло ли уже то, о чем вы мне говорили.

Джон. Я понимаю, что вы хотите сказать. Это странно, но я забыл, что до такой степени был откровенен с вами.

Кэтрин. Вы хотите сказать, что вы посвятили в это также других людей?

Джон. Нет, никого. Я никогда ни с кем не говорил об этом. Это не то, о чем можно так просто говорить.

Кэтрин. Значит, я одна знаю.

Джон. Вероятно, да, одна на целом свете. Сейчас вы мне об этом напомнили.

Кэтрин. Что ж, знайте, я никогда ни с кем об этом не говорила. Никогда я не рассказывала того, что вы мне сказали, и никогда не расскажу.

Джон. И не рассказывайте, прошу вас.
Что именно я сказал вам? Что в точности я рассказывал?

Кэтрин. Вы сказали, что всегда, с юных лет в глубине души вы были уверены, что предназначены для чего-то невероятного и загадочного, для необычайного события, возможно даже ужасного, чудовищного. Вы рассказывали об участи, которую предчувствуете, которая – вы полностью уверены, – вас ожидает и которая, говорили вы, когда настигнет вас, вероятно, вас сокрушит. Ответьте мне.
Пауза.
Когда вы рассказывали мне об этом, в тот момент у меня было чувство, что я вас немного понимала. Ответьте мне, прошу вас.
Джон не отвечает.
Это ощущение еще не прошло? Прошу вас, скажите мне.

Джон. О, знаете ли, в тот момент было столько всего, что можно рассказать… Нет, нет, я не могу начать говорить об этом.

Кэтрин. Скажите, что бы это ни было, это событие, как вы говорили, это еще не произошло?

Джон. Нет. Нет, пока это не произошло. Но, знаете ли, это не обязательно что-то, что я должен сделать, что я должен совершить в своей жизни. Это не то, что даст признание других людей, когда это произойдет, или что-то, что, например, принесет мне известность, славу, нет, совсем нет, Я не заблуждаюсь до такой степени.

Кэтрин. Значит, это что-то, что вы просто должны претерпеть.

Джон. Скорее что-то, чего я должен ждать, наступления чего я должен ждать. Скорее что-то, прихода чего я должен ждать, да, это так. Что-то, чего я жду, что я должен ждать. Что внезапно возникнет в моей жизни и что я однажды встречу лицом к лицу. Тогда я буду вынужден приспосабливаться к этому, как могу. Иногда я думаю, что это что-то, чего я жду, разрушит все, когда произойдет, все, что осталось от меня, что это разрушит меня до самого моего сознания. Как знать? Или, возможно, это изменит весь мой мир, оставит меня одного, безоружного перед последствиями этой катастрофы. И что я в любом случае буду должен принять это и, более того, признать это своей целью.

Кэтрин. Но то, что вы описываете, не может ли это быть просто ожиданием, это ожидание, о котором вы говорите, это предчувствие знакомой ежедневной опасности, которое известно многим людям… не может ли это быть, например, ожиданием любви?

Джон. Вы задавали мне этот вопрос тогда на яхте в Сорренто?

Кэтрин. Нет, но сегодня он пришел мне на ум.

Джон. Да, я понимаю. Конечно, он и мне приходил на ум, и правда, что то, что ожидает меня, возможно, ни что иное, чем это, чем то, о чем вы только что мне сказали. Тем не менее, видите ли, будь это так, думаю, я бы уже знал об этом, я бы давно уже знал.

Кэтрин. Вы бы давно знали, что то ужасное, что ожидает вас, это не любовь.

Джон. Вот он я, вы видите. Значит, это не было настолько потрясающим, как то, о чем я говорил.

Кэтрин. Тогда, возможно, это не было тем, это не было любовью.

Джон. Тем не менее, я так думал. Я принимал, я принимал это за любовь. Это было одновременно и прекрасно и мучительно. Но ни необычно, ни странно. Это не было тем, что ждет меня.

Кэтрин. Значит, вы хотите чего-то исключительно вашего, чего-то, что ни с кем не случится, кроме вас, чего-то, что никто, кроме вас, никогда не знал.

Джон. Дело не в том, чего хочу я. Речь идет о том предчувствии, которое преследует меня и с которым я живу день за днем, год за годом.

Кэтрин. Это предчувствие насилия, которое вам грозит?

Джон. Я не представляю это таким образом, обязательно как нечто насильственное, нет. Нет, прежде всего, я представляю это как нечто неизбежное. Когда это произойдет, невозможно, совершенно невозможно, что я ошибаюсь… Я узнаю, что это оно. Оно представляется мне совершенно естественным.

Кэтрин. Тогда как вы это представляете одновременно и естественным и странным?

Джон. Оно не будет странным для меня. Оно будет странным для других, но не для меня.

Кэтрин. А для кого?

Джон. Ну, для кого… я не знаю. Например, для вас.

Кэтрин. Для меня? Значит, я буду при этом, когда оно произойдет? Буду присутствовать?

Джон. Но вы присутствуете с того момента, как вы узнали о том, что это должно произойти.

Кэтрин. Да, но я хотела сказать, я должна буду присутствовать при катастрофе?

Джон. Это зависит только от вас… Если вы согласитесь ждать вместе со мной.

Кэтрин. Да. Вы боитесь?

Джон. Не оставляйте меня теперь.

Кэтрин. Вы боитесь.

Джон. Вы считаете, что я просто немного спятил?

Кэтрин. Нет. Нет, я понимаю вас, я верю тому, что вы говорите.

Джон. Вы хотите сказать, что вы представляете, как это наваждение, этот старый хлам, который я тащу за собой, может соответствовать чему-то реальному?

Кэтрин. Да, я верю в это, чему-то, возможно, реальному. Чему-то реальному, наверное, да. Вы боитесь?

Джон. Тогда, я говорил вам, что я боюсь?

Кэтрин. Нет, вы не говорили о страхе.

Джон. Потому что я не знаю, боюсь я или нет, я не знаю этого. Мне бы хотелось это знать. Возможно, вы могли бы сказать мне это… не смеясь надо мной, не предавая меня… когда это случится со мной. Если только вы этого хотите. Если только вы согласитесь это сделать.

Продолжение