ГОЛОС, за сценой
1903 год, лето закончилось, самое начало осени, да, именно так, в английском замке, где темная мебель, большие камины, люстры, обшитые деревом стены, множество семейных портретов. Там также есть большие окна, выходящие в парк – сейчас день подходит к концу, свет золотистый, слышны голоса людей, разговаривающих внутри и снаружи. Только что начался светский прием в замке Везеренд. Много гостей приехало из Лондона и окрестных графств. Конец дня, и, как обычно, гости разошлись – они были в парке – погода была очень теплой, – у пруда, а также в самом замке.

Кэтрин Бертрам и Джон Марчер были в замке, в парадных залах, где висели семейные портреты и находились ценные предметы, передававшиеся по наследству и собранные в течение многих веков. Джон Марчер приехал в Везеренд впервые. Могло бы показаться, что толпа приглашенных его смутила, но в то же время он был увлечен такой атмосферой. Он только что встретил одну из обителей замка Везеренд, Кэтрин Бертрам. Они разговаривают о картине, которую не видно – о портрете четвертого маркиза Везеренда кисти Ван Дейка – картина остается скрытой, она находится за декорациями – это символ истории. Она своего рода двойник Джона Марчера. Хотя и невидимый. В самом начале диалога Кэтрин и Джона не видно.

Кэтрин. Это четвертый маркиз Везерендский кисти Ван Дейка.

Джон. О, да, да. О нем много говорят, я так и подумал, что это портрет кисти Ван Дейка, но, конечно же, я не мог знать, что это четвертый маркиз.

Кэтрин. Он очень красивый, это очень красивый портрет, один из самых красивых в замке. Он был написан здесь, в этом интерьере.

Джон. (Пауза) Да… да. В самом деле, чем больше на него смотришь, тем больше… тем больше он впечатляет. Я не знаю ничего или почти ничего о четвертом маркизе, но он производит впечатление необыкновенного человека.

Кэтрин. Да.

Джон. Героя, наверное, героя своей собственной жизни. (Пауза) Во всяком случае, он, кажется, был очень уверен в собственных силах и никогда не встречал ничего, что заставило бы его в этих силах сомневаться. Возможно, нам следует догнать остальных.

Кэтрин. Да, если вы хотите. Наверное, я была неправа, задерживая вас здесь, но тут столько вещей, которых вы еще не видели.

Джон. Вы меня не задерживали, это скорее я…

Кэтрин. Вы все еще смотрите на этого человека, четвертого маркиза.

Джон. Да.

Кэтрин. Любопытно, что этот портрет так на вас действует.

Джон. Да… Я не знаю, почему…

Кэтрин. Возможно, потому что четвертый маркиз был именно таким человеком, каким вы хотели бы быть. Ничто никогда не могло сбить его с того пути, который он считал своей судьбой. Так говорили во времена Кромвеля, ибо, видите ли, он встал на сторону Кромвеля – и это, в конце концов, стоило ему жизни.

Джон. Жизнь это чересчур много, даже для Кромвеля…

Кэтрин. Он верил в Кромвеля, как другие люди верят во что-то другое…

Джон. Да, конечно.

Кэтрин. Впоследствии, в период Реставрации, пятый маркиз Везерендский и шестой маркиз Везерендский повернули этот портрет лицом к стене, чтобы подчеркнуть, как стыдно семье иметь такого предка.

Джон. Правда? Это интересно. Но ведь в этом доме интересно все, не так ли?

Кэтрин. Да, как во всех очень старых домах, повидавших много историй, много людей, где все навеки похоронено в тишине.

Джон. И все же кажется, что… что здесь можно обнаружить следы Истории…

Кэтрин. Пустяки, мимолетные чувства, вечерами, особенно в этот час, страх видеть, встречать … понимать… а что? Неизвестно.

Пауза.

Джон. Вы живете здесь?

Кэтрин. Да, маркиза – моя двоюродная бабушка. И потом я часто показываю дом гостям, которые его еще не видели.

Джон. Как я.

Кэтрин. Да, как вы.

Двое актеров появляются в глубине сцены.

Джон. Вам это не надоедает? Показывать вещи, всегда одни и те же…

Кэтрин. Не всегда, не всегда, нет…

Джон. Вы знаете, во время обеда у меня возникло впечатление, что вы не просто гостья, как другие, но каким-то образом принадлежите этому дому, однако у нас не было возможности поговорить за обедом.

Кэтрин. Нет.

Джон. Вы давно здесь живете?

Кэтрин. Чуть более четырех лет.

Джон. Ах, да…

Кэтрин. А вы здесь впервые?

Джон. Да. (Пауза) Когда я смотрел на вас во время обеда, у меня возникло еще одно впечатление, еще более странное впечатление… более волнующее…

Кэтрин. Правда?

Джон. Да, но… это лишено всякого смысла…

Кэтрин. Если хотите, давайте догоним остальных.

Джон. Они теперь, должно быть, ушли далеко вперед.

Кэтрин. Да. Вы заметили, что больше ничего не слышно… Знаете, комнаты здесь нескончаемые, вы еще не все видели. Хотите продолжить? (Пауза.) Вы сейчас рассеянный. Я вам говорила, что тут есть очаровательные вещи, и что иногда у меня возникает впечатление, что можно провести жизнь, видя их, смотря на них, так никогда и не познав их, потому что они непознаваемы.

Джон. Но всегда жить здесь, не станет ли немного трудно выносить это со временем?

Кэтрин. Без сомнения, да, но я хотела поговорить с вами не об этом. (Джон не отвечает.) Я хотела поговорить с вами об одной вещи, о которой я думаю время от времени… которая время от времени приходит мне на ум, и которую можно назвать женской мыслью, понимаете ли, но я думаю, что это не важно… идемте.

Джон. Я бы хотел, чтобы вы мне рассказали что-нибудь об этой мысли, перед тем как мы расстанемся.

Кэтрин. О, это… это очень простая мысль, она имеет отношение к видимости вещей… Я полагаю, что видимость вещей всегда обманчива, но со временем эта обманчивость видимости становится равна их истинности, самой их истинности, и что, без сомнения, только это могло бы день за днем поддерживать в них жизнь.

Джон. Вы так считаете?

Кэтрин. Да. Например, этот портрет… портрет этого человека, если бы каждый раз, когда я на него смотрела, я бы видела со всей отчетливостью четвертого маркиза жертвой его ужасной судьбы, я думаю, что кончила бы тем, что умерла… значит, я никогда по-настоящему не смотрю на четвертого маркиза Везерендского…

Джон. Да, я понимаю, да… Вы знаете это впечатление, о котором я вам говорил, это впечатление, которое возникло у меня во время обеда, но которое, в конце концов, несомненно, лишено всякого смысла… я хотел у вас спросить об этом… мы не встречались раньше?

Кэтрин. Встречались.

Джон. Я это знал, видите ли, я был в этом уверен…

Кэтрин. Да, мы встречались раньше, это так.

Джон. Я был в этом уверен… И сейчас, сейчас, когда мы разговариваем и когда я слышу ваш голос, я вспоминаю все. Где это было? (Пауза.) Это было в Италии несколько лет назад?..

Кэтрин. Да.

Джон. Вот видите, я помню. Удивительно, насколько…

Кэтрин. Ну что ж, признаюсь, что я немного смущена.

Джон. Почему?

Кэтрин. Я была уверена, что вы обо всем забыли.

Джон. Нет же. Почему? Почему вы думали, что у меня такая плохая память?

Кэтрин. О, это не так, нет. Я не помню, чтобы… словом, я не могла и представить, что произвела на вас такое впечатление, что вы вспомнили об этом спустя столько лет.

Джон. Вы ошибались, видите ли, вы в самом деле ошибались, потому что теперь я прекрасно помню и вас и все. (Пауза.) Но скажите мне, если бы я вам ничего не сказал, если бы я не решился задать вам этот вопрос, вы бы это сделали, ведь вы, вы помните…? Вы бы заговорили об этой встрече?

Кэтрин. Я не знаю, по правде говоря, я не могу вам ответить… Может быть, да, а может быть, нет… Чего мне хотелось больше всего, это дать вам возможность вспомнить, вам… самому.

Джон. Итак, если бы я ничего не сказал… было бы жаль.

Кэтрин. Чего? Чего было бы жаль?

Джон. Лишиться этого воспоминания.

Кэтрин. Но если воспоминания нет, зачем хотеть его найти, зачем вспоминать прошлое, если его не помнишь, если это не является необходимым…

Джон. Но кто сказал, что это не является необходимым, если не мы.

Кэтрин. Если бы это было так, я не думаю, что мы могли бы провести весь обед, сидя за одним столом, и что мы могли бы ждать этого момента, чтобы обнаружить, что мы уже были знакомы. Я так не думаю.

Джон. Может быть. Но воспоминание никогда не приходит само по себе, мне кажется, бывает так, что оно приходит очень медленно, тем не менее, каким бы медленным оно ни было, оно может быть очень сильным в то же самое время.

Кэтрин. Знаете, я не знаю, я не уверена, что вы на самом деле помните об этом.

Джон. Конечно же, я помню об этом, как будто это было вчера. Послушайте… Я вам докажу…

Кэтрин. Не придавайте этому значения.

Джон. Нет же, я на этом настаиваю – послушайте, послушайте меня:
Итак, это было в Риме около… восьми лет назад, я был с Пемблами, и мы встретились на Форуме. Именно так, правда? И была гроза – и я думаю, что эта гроза была сильной и очень кратковременной, мы укрылись в маленькой хижине среди деревьев… видите, я помню… Вы были с вашим дядей и (пауза) вашей тетей… Я полагаю, что после грозы мы пошли в Тиволи… В этом я не уверен… в Тиволи или еще куда-то… Это место еще… нет, я не уверен. Но я помню экскурсию, машину – вы не помните? Я помню белую занавеску, удушающую, ужасную жару и белую занавеску…

Кэтрин. Нет, это не так… По правде говоря, вы ничего не помните. Это было не в Риме. Это было в Неаполе. Не восемь лет назад. Десять лет назад.

Джон. И все же я был уверен.

(Пауза.)

Кэтрин. Теперь вы видите, что мы не можем поступить иначе, чем догнать остальных.

Продолжение