...В это трудно поверить, но в августе мы увидим ее в Латвии: великая Фанни Ардан пообещала приехать на фестиваль «Балтийская жемчужина». А в преддверии своего визита легендарная актриса дала интервью Марине Липченко. Произошло это в Париже, на церемонии вручения премий «Сезар». Вся кинематографическая тусовка Франции тогда только и делала, что обсуждала новый роман двух звезд — Фанни Ардан и Жерара Депардье. Но об этом Ардан говорить не захотела: «Моя личная жизнь — это табу». Впрочем, кое-что о жизни звезды Марине все же удалось выведать.

«Свобода лучше, чем бриллианты»

— Есть ли темы, на которые Фанни Ардан предпочитает не говорить?
— Моя частная жизнь.

— Это несмотря на то, что ваша профессия носит откровенно публичный характер? Вы в жизни открытый человек или нет?
— Многие вещи я вынуждена делать в силу своей профессии: ходить на всевозможные приемы, презентации. Но бесконечные вечеринки — это не для меня. Общество людей меня пугает. В жизни я очень робкая, нерешительная. Но на сцене или съемочной площадке — совсем другая.

— Вы считаете себя искренним человеком?
— В искусстве — абсолютно. Но в жизни я стараюсь застегнуться на все пуговицы. Я не могу быть абсолютно искренней: я вынуждена притворяться и говорить лишь десятую часть того, что думаю.

— В ваших поступках вы руководствуетесь умом или сердцем?
— Сердцем.

— Вы совсем не меркантильны?
— Я никогда ничего не делала из-за денег. Это та роскошь, которую я могу себе позволить. У меня нет ни дома, ни денег, ни островов в океане, но у меня есть свобода. Это гораздо лучше, чем бриллианты или норковое манто.

— Но разве деньги не дают свободу?
— Деньги дают еще большую зависимость. Ты уже не можешь остановиться, ты боишься их потерять, не знаешь, на что еще можно их потратить или куда еще вложить. Это тяжкое бремя.

— Ваша профессия помогает вам в обычной жизни?
— Безусловно. Когда я не хочу что-то делать, я говорю себе: «Представь, что ты играешь роль». Вообще, жизнь — это маленький театр. И у каждого своя пьеса. Это может быть комедия или драма, но каждое утро поднимается твой занавес и начинается новый спектакль.

— Может ли счастливая женщина быть несчастной актрисой?
— Если вы счастливы в личной жизни, вряд ли вам удастся стать удачливой актрисой. В то же время, если вы неудачливая актриса, вы уже не сможете стать счастливой женщиной. Я вообще думаю, что искусство более важно и значимо, чем обычная жизнь. Потому что искусство требует жертв, больших усилий, но взамен дает что-то истинное и незыблемое. А жизнь, увы, нет. Невозможно иметь все. Я всегда шла на жертвы в частной жизни ради искусства. Жизнь шла мимо, а я всегда говорила себе: «Об этом я подумаю завтра...»

— Что в своей жизни вы хотели бы изменить?
— Мне хотелось бы быть женщиной, которая идет рядом с мужчиной, женщиной в объятиях мужчины. Жить только ради одного человека.

«Плевать на окружающих!»

— Вы сыграли двух великих женщин, великих актрис — Сару Бернар и Марию Каллас. Кто из них ближе вам по духу?
— Если бы у меня был выбор — выпить чашечку кофе с Сарой Бернар или Марией Каллас, я выбрала бы Каллас. Мы с ней хорошенько посмеялись бы, поговорили о ролях, о настоящих людях, о выдающихся личностях. Она жила ради искусства — настоящего, высшей пробы. Недаром же ее называли дивой, а дива — значит божественного происхождения. Сара Бернар была другой. Она могла работать в цирковой труппе только для того, чтобы пересечь США. Ее образ, ее жизнь не столь трагичны, как у Каллас. Она была из той породы женщин, которые привыкли командовать мужчинами, бить их хлыстом и позволять приближаться к себе только с особого разрешения. Эта женщина никогда ни с кем не считалась. В 70-летнем возрасте она имела 25-летних любовников!

— А для вас важно мнение окружающих?
— Нет, я плюю на него! Самое ужасное — это быть конформистом. Конечно, необходимо уважать других людей, но не надо стремиться им понравиться. Конечно, мне хотелось бы, чтобы обо мне думали только хорошо, но я не хочу нравиться всем без исключения.

— Менялись ли в течение жизни ваши привычки, характер?
— Не думаю. Я помню себя 15-летней — у меня те же страхи и опасения, те же привязанности и антипатии. В жизни мне часто приходилось идти на компромиссы, но я никогда не продавалась, не изменяла своим идеалам.

— Чего вы боитесь?
— Иногда у меня бывает ощущение, что я ничего не боюсь. А потом на меня вдруг как черная вуаль опускается страх. С самых детских лет я с ним сражалась. Иногда мне кажется, что противостоять ему невозможно. Страх перед будущим — это ужасно! Я люблю наблюдать за пожилыми женщинами, меня восхищают их беспечность и даже дерзость по отношению к окружающему миру — они уже ничего не боятся. Я к этому только стремлюсь.

— А старость вас не страшит?
— Старости не существует. Ведь ты сам не изменился — изменился лишь взгляд на тебя других людей.

— Планируете ли вы свою жизнь?
— У меня это никогда не получалось. Планирование наводит на меня скуку, даже мысли о смерти.

«Я всегда мечтала о моряке»

— Какие черты женского характера вам симпатичны?
— Мне нравятся в женщине легкость и легкомыслие. Женщина должна быть похожей на шампанское. Чувствительная, легкомысленная женщина способна на настоящую страсть, на очень сильное чувство. Мне нравятся маленькие капризы, странности и причуды. В этом есть вкус к жизни. Я не терплю нравоучений, лживых истин, лицемерия. Нужно наслаждаться жизнью, ведь мы живем всего один раз!

— Самая распространенная русская пословица о женщинах — «Не родись красивой, а родись счастливой». Вы, одна из красивейших женщин французского кино, согласны с ней?
— Это очень мудро. И как раз про меня. В детстве я не была хорошенькой. Но я сама себя сделала, создала свой стиль, научилась быть сильной. И все это потому, что в своей семье я была очень счастлива, меня все любили.

— Вам не кажется странным то, что самые красивые женщины мира — Джина Лоллобриджида, Катрин Денев — предпочли семейной жизни одиночество?
— Я думаю, жить рядом с такими женщинами для мужчин невыносимо. Жизнь сама создает семью и делает ее очень сбалансированной. Такой была семья моих родителей. Мужчина должен занимать свою позицию, свое правильное место. И не нужно его у мужчины красть. Мне всегда очень нравились настоящие, сильные мужчины, которых все уважают, которые способны защитить. И в то же время я ненавижу, когда женщина превращается в прислугу, в служанку мужской половины человечества. К сожалению, у меня никогда не было времени заняться собственной семьей.

— Но ведь у вас трое детей!
— Из-за моей постоянной занятости я все время жила в хаосе и беспорядке, но при этом старалась именно жить, а не существовать. В том, что моя семейная жизнь не сложилась, я обвиняю только себя.

— Согласились бы вы поменять свою нынешнюю жизнь на тихое семейное счастье?
— Нет. Но я очень люблю наблюдать где-нибудь в отелях или ресторанах за супружескими парами. Как они смотрят друг на друга, как разговаривают. Это как удавшееся произведение искусства, как шедевр. Я любуюсь ими, как любуются собором Парижской Богоматери. Именно такой парой были мои родители.

— Мужчина вашей жизни — кто он, какими качествами должен обладать?
— Многие мужчины пытаются завоевать мое сердце, но... Чтобы мужчина мог остаться со мной, он должен быть необыкновенным, экстравагантным, сумасшедшим, неуловимым. И уж явно не супругом в классическом понимании. Я всегда считала, что самый лучший муж — это моряк: встречи, расставания, ожидания...

— Но вы описали почти невозможного мужчину — с таким нереально дожить до старости, чтобы смотреть друг на друга в ресторане.
— Да, пусть это будет трудная жизнь. Ведь важно не то, насколько вы счастливы, а то, насколько у вас полная, насыщенная жизнь. Самое непростительное в жизни — это скука. Я ее ненавижу.

— Что еще вы ненавидите?
— Дураков и политику.

— И это при том, что по своей первой специальности вы политолог...
— Я никогда не говорю о политике.

— А вам не кажется, что в профессии актера и политика много общего?
— Нет. Политиком всегда руководит рассудок, а актером — эмоции. Политика — это всегда ложь, а актер беззащитно искренен. Актер отдает себя всего до конца и ничего не требует взамен. Деньги для артистов никогда не были решающим фактором. Конечно, политик, который хочет всем нравиться, может вести себя как актер — быть очаровательным, обходительным. Но он это делает цинично, им руководит корысть. А у актера корысти нет.

— Вы встречались с Владимиром Путиным. И как он сыграл свою роль?
— В тот момент я тоже думала, что предстоит очередной спектакль. Но у российского президента оказалась потрясающая сила воздействия, прямо-таки магнетическая. Он очень сильная личность. Конечно, каждый играл свою роль, но бывают такие встречи, которые по своему напряжению равносильны ощущениям, как если бы ты 12 часов находился в самолете с террористами.

— Что объединяет Фанни Ардан с обычными женщинами? Любите ли вы готовить, заниматься хозяйством?
— О нет! Только не это!

— Воспитывать детей?
— У меня только один рецепт воспитания — любовь. Любовь — это самое главное, это стержень их будущей жизни. И еще очень важно то, чтобы ребенок, выбирая будущую профессию, делал собственный выбор. И неважно, кем он станет — парикмахером или писателем. Главное — сказать себе: «Я должен быть самым лучшим!» Если человек не ошибся в выборе профессии, он каждое утро будет просыпаться счастливым и свое место в этой жизни никому не уступит. Даже если у него будут проблемы, несчастная любовь или что-то еще — правильный жизненный выбор заставит его идти вперед несмотря ни на что.

«Россия — это моё безумие»

— В своих интервью вы часто говорите о том, что вам близка Россия. Чем?
— Я не знаю. Но это любовь, которая родилась во мне с самого раннего возраста. Достоевский, Толстой, Тургенев — я зачитывалась их произведениями с детства. Хотя параллельно читала Бальзака и Стендаля. Историю России я всегда знала лучше, чем историю Англии или Италии. В поэзии, музыке, театре, литературе Россия — это великая страна. Одна из моих дочерей учится игре на фортепиано. И я все время спрашиваю учителя: «Ну когда же она сможет играть Рахманинова?!» Мне все время отвечают, что нужно еще чуть-чуть подождать, потому что Рахманинов — это сложно. Но я обожаю Рахманинова. Почему? Сама не знаю.

— Вы заставляете своих детей заниматься музыкой?
— Да, заставляю. Вы знаете, мне один русский рассказывал, что был такой учитель музыки по фамилии, кажется, Столярский — так вот, он поступал следующим образом. Когда ему приводили группу детей, из которых он должен был отобрать тех, кто будет у него учиться, он спрашивал: «Ты сам хочешь заниматься или этого хочет твоя мама?» Тех детей, которые говорили: «Это я сам», — он гнал прочь, а оставлял лишь тех, кто признавался, что занятие музыкой — это желание их родителей. Он был мудрым педагогом и знал, что дети, над которыми будут нависать их матери, — те и добьются успехов.
Мои дедушка и бабушка были очень музыкальны. Бабушка играла на фортепиано, а дедушка на скрипке. Из моих троих детей только двое занимаются музыкой. Они, как все дети, говорят: «Ну мам, давай сегодня не будем...» На что я им отвечаю: «Все, к инструменту!» Сама я играю, но плохо. Как только у меня заканчиваются съемки фильма, я начинаю играть. В эти моменты время идет быстрее, а печаль и тоска отступают.
Но возвращаясь к теме России. Когда меня в Америке спросили: «Мадемуазель Ардан, а не хотели бы вы сделать карьеру в Голливуде?» — мой ответ, наверное, прозвучал по-хамски: «Мне очень хотелось бы поработать с русскими режиссерами». Но я себя не контролировала — просто безумие какое-то!

— И у кого из русских режиссеров вы хотели бы сниматься?
— Конечно, у Алексея Германа.

— Он очень долго снимает...
— Да, я знаю, и он однажды мне сказал, что никогда не сможет работать со мной. Потому что голос в моих фильмах играет очень важную роль. Еще мне очень понравилась работа режиссера, который снял фильм «Олигарх» (Павел Лунгин, живущий, кстати, во Франции. — Прим. авт.). И очень понравился в этом фильме актер Машков. Ну и, конечно, я мечтала бы поработать с Михалковым. Все его фильмы прекрасны.

Марина ЛИПЧЕНКО. (Специально для «Субботы», Париж — Рига.)

20.05.2004