Я не с другой планеты  


Она была «Соседкой» и соблазнила Жана-Луи Трентиньяна в фильме «Веселенькое воскресенье». Актриса Фанни Ардан рассказывает о Франсуа Трюффо, о семейном терроре, о свободном образе жизни и о своем новом фильме «Натали».

- Двадцать лет назад вместе с Жераром Депардье вы играли в фильме Франсуа Трюффо «Соседка» двух страстно любящих людей, которые своим поведением взорвали все нормы буржуазной жизни. И вот вы снова вместе в фильме Анны Фонтен «Натали». Теперь вы разрозненная супружеская пара, вы потеряли интерес друг к другу. Как вы думаете, так устроен мир?

- Да, на первый взгляд. Но видимость обманчива. В фильме Анны Фонтен Катрин, жена, узнает, что ее обманывает ее муж. Об этой ситуации в буржуазно-французском обществе женщины сказали бы: «У меня хороший супруг, он ко мне хорошо относится. Что же из того, что за сексом он обращается куда-то в другое место». Но она отказывается от соглашения. Она борется даже экстремальными способами за своего мужа. Она нанимает проститутку и подсылает ее к нему. Она заставляет эту женщину рассказывать обо всех деталях этих эротических встреч. Нужно признать, что это все что угодно, но только не обывательство.

- Разве фильм не показывает обывательское смешение отречения и контроля?

- Этой женщиной движет не жажда контроля, ею движет собственная противоестественность, желание узнать все подробности о сексе вплоть до подробностей эрекции мужа. Желание проникнуть в тайные сферы, к которым обычно ни у кого нет доступа. Она пускается на извращенную фантазию, и это вновь возвращает ее к жизни.

- В начале фильма вы появляетесь в ночном клубе, где ищете проститутку, которую могли бы нанять для своего мужа. Каким взглядом вы рассматриваете других женщин?

- Взглядом мужчины. Я ищу для него Эмманюэль Беар, которая моложе, нежнее, светлее меня. Я охочусь и при этом имитирую поведение жертвы.

- Однажды вы сказали: «Если бы я была мужчиной, я бы ходила только к проституткам»

- Я люблю честность в отношениях мужчины и проститутки. То же самое и для женщин по отношению к жиголо. В таких связях речь идет только о сексе. Это очень практично. Эротика за деньги. Спасибо, до свидания! Не нужно вести долгие беседы, соблюдать ритуалы. Что приходит на смену желанию? Связь, проблемы, семья, дети – все ужасно сложно. Я не наивна, я знаю, что существуют сутенеры, эксплуатация, торговля людьми. Но если смотреть абсолютно абстрактно, в отношении между проституткой и мужчиной присутствует большая ясность.

- В фильме Трюфо «Веселенькое воскресенье» вы надеваете один раз с видимым удовольствием одежду проститутки.

- Этим я лишь хочу показать невиновность своего скрывающегося шефа. Я врываюсь в мир, играю детектива. Решающим же является то, что я все время хожу мимо подвального окна и показываю ему свои ноги. Одежда проститутки – это только часть следствия. Прежде всего, это предлог, обрушить на Жана-Луи Трентиньяна агрессивные знаки соблазнения. В принципе, фильм – единственная попытка выманить любовь Трентиньяна наружу.

- Есть ли причина тому, что Трюффо после любовной драматической истории «Соседки» перешел прямо к бодрому тону этой детективно-любовной комедии?

- Большим, может быть, самым большим талантом Трюффо было то, что он мог узнавать в актере скрытые способности. Во время съемок «Соседки» был ночной кадр, где видна была только моя тень. Было очень темно, и мы с Депардье дурачились. Трюффо посмотрел на нас и сказал: «Ты выглядишь, как героиня детектива». Это была первая идея «Веселенького воскресенья». Трюффо открыл во мне серьезность, пафос, а также смешение комического и соблазнительного.

- Вы могли бы сказать, что ваши роли – постоянное склонение любви?

- Я знаю, что это банально, но любовь – это единственное, во что я верю, единственное, что меня действительно интересует. Для меня не существует произведения искусства, картины, литературы, оперы без большой истории любви. Любовь для меня самое завораживающее явление в человеческой жизни. Посмотрите французское кино, Рене, Маль, Трюффо, Тешине. Французская литература, Бальзак, Стендаль, Флобер, Пруст. Назовите мне хоть одно известное французское произведение, в котором не было бы любви.

- Де Сад «Жюстина»

- Ну, хорошо. Но у де Сада очевидно несуществование любви, и речь вновь идет о любви.

- В «Соседке» во время любовного акта вы застреливаете вашего любимого и застреливаетесь сами. Ваша героиня интерпретировалась многими критиками как воплощение трагической, разрушительной любви.

- Человек, доходящий до границ любви, может быть асоциальным, но не разрушительным. Женщины, настаивающие на своих чувствах, не разрушительны. Более разрушительным является смирение, компромиссы. В обществе бытует глубокий страх перед независимыми женщинами. Потому что они воплощают принцип разрушения. Люди боятся за свое обывательское гнездышко. При этом мне кажется, что принятые условности и культура сильно ограничивают наше понятие социального. Семья стала общей матрицей социальной жизни. При этом мы индивидуумы с очень выраженными влечениями, инстинктами и потребностями в любви. Большинству сложно смириться с тем, что есть люди, которые не помещаются в кухонные формы нашего общества. Не поймите меня неправильно. Я выступаю не за анархию, свободную любовь без обязанностей. Я говорю лишь, что взгляд, опирающийся на семью, стал своеобразными шорами. Также и из-за этого чувства Трюффо сделал из «Соседки» оду индивидуальной свободе.

- Вы сами происходите из довольно консервативной семьи….

- Скажем так, из очень традиционной, просвещенной обывательской семьи. У меня было чудесное детство. Я была так счастлива дома, что до конца своей жизни могла бы проваляться у родителей на диване.

- У вас трое дочерей от трех разных мужчин и ни за одним из отцов вы не были замужем. Вас критиковали из-за этого?

- И еще как. Каждый раз, когда я рожала ребенка, для моей семьи это была целая катастрофа. Поэтому для бульварной прессы я до сих пор остаюсь феноменом. Однажды, когда я была беременна, мне так надоели все эти разговоры о детях, что на вопрос о том, как я назову свою дочку, я просто сказала, что назову ее парадихлорбензол. Вы не можете себе представить, что тут началось.

- Вы считаете Францию консервативной страной?

- По крайней мере, по отношению к семейным ценностям. При этом я не считаю себя феминисткой. Я также ничего не имею против брака. Просто моя жизнь так сложилась. Я всегда чувствовала себя достаточно сильной, чтобы вырастить и прокормить своих дочерей. Можно работать и жить, не зависеть ни от кого. В либеральном обществе должно быть место как для традиционных семей с мамой, папой и ребенком, и для таких людей, как я.

- Для вас есть границы свободной жизни?

- Граница – это страдание другого. Когда я осталась одна с моей первой дочерью, я была бедна, как церковная мышь. Я немного играла в театре, а жизнь была ужасно тяжела. Я думала оставить профессию и заботиться лишь о моей дочке. Социальное давление нельзя недооценивать. Но один старый детский врач посоветовал мне тогда не жертвовать страстью всей моей жизни ради ребенка. Это, конечно, не должно привести к эгоизму. С другой стороны, в нашем обществе часто люди оправдываются детьми, так как мы просто боимся реализовывать свои мечты и страсти. Поверьте, нет ничего хуже, чем делать своих детей козлами отпущения нашего самоотречения.

- В своем фильме «8 женщин» Франсуа Озон играет имиджем своих звездных актрис. вы не чувствовали себя обиженной, когда он предложил вам роль свободной необычной Пьеретты?

- Вообще-то я не хотела играть в этом фильме. 8 актрис! Долгое время работать с 8 коллегами как в аквариуме. Но потом мне понравилось, играть такое существо как Пьеретта. Женщина с темным прошлым, которая выступает против морали пятидесятых. Она пела в баре. Кто знает, может быть, она и проституцией промышляла.

- В своем фильме Озон инсценирует небольшую потасовку между вами и Катрин Денев. Вы обе были вместе с Трюффо и обе воплощаете противоположные фигуры французского кино.

- Страсть темноволосой Ардан против холодной недоступной блондинки Денев – это было очень умно со стороны Озона, играть этими клише. Видимость – это наша судьба и наше богатство. Но и в другом плане с его стороны было очень изобретательно, заставить нас бороться друг с другом. Во время сцены борьбы каждый был занят исключительно тем, чтобы не причинить друг другу боль. Но у нас обеих было чувство, что во время этой борьбы речь шла о чем-то большем, чем просто о кинокадре.

- Символическое выяснение отношений?

- Во-первых, для меня очень важно, что в конце этой борьбы я одерживаю победу! (смеется) Просто потому что я намного тяжелее нежели выгляжу. Когда я повалила Денев и в конце оказалась над ней, я постоянно извинялась, как только выключилась камера. Кто же захочет сидеть на Катрин Денев? Когда в конце мы страстно друг друга целуем, это своего рода примирение французского кино с самим собой, с его историей. Этим поцелуем мы тянем за собой все кадры, которые мы когда-то снимали. И мы обессиливаем конкуренцию, которую в нас проецировали. Может быть, привлекательность этой сцены действительно в том и состоит, что мы обе - люди кино.

- В представлении ваших режиссеров вы, кажется, никогда не покидаете мир кино. Анна Фонтен говорит: «Фанни Ардан на улице не встретишь». А Трюффо описывал вас как «существо из страны, которой нет».

- Эти проекции кажутся мне угрожающими. Я никогда не понимала, что Трюффо хотел этим сказать. Один режиссер сказал мне однажды, что я никогда не смогла бы сыграть служанку. Но почему? Я никогда не представляла себя так. В мире еще будут служанки, похожие на меня!

- В начале фильма «Соседка» Депардье говорит: «Что нужно здесь этой женщине? Она неестественна». Что вам мешает в искусственности актера?

- Да, что мне мешает…. Может быть, мой комплекс. Я не хочу быть неземной, искусственной женщиной. Я и так уже сфабрикована.

- Что вы хотите этим сказать?

- То, что я не смогла бы вести этот разговор и придти к ыам в том виде, в каком я встаю утром. Когда я была молоденькой девушкой, я завидовала своим подругам, которые вставали или выходили мокрыми из бассейна и могли быть просто самими собой. Я же «сделанная» красавица. Мне нужен эффект груди, цвет волос и маска. И это для того, чтобы нарисовать мою красоту.

- Когда-нибудь вы просто проклянете свою скромность. Вы одна были вместе с Элией Казаном в лифте и хотели с ним заговорить. Но вы не решились. Что бы вы ему сказали?

- Это был ужасный момент. У меня до сих пор перед глазами стоят светящиеся кнопки этажей. А потом он просто вышел. Я бы охотно ему сказала, что «Трамвай «Желание» - один из самых поразительных фильмов, которые я когда-либо видела, что он с Брандо и Дином создал эротических бунтарей в истории кино. Я бы его обязательно спросила о необычайно своеобразной перспективе камеры «По ту сторону рая». Я думаю, нам нужно было бы пару раз проехать вверх-вниз, если бы я сказала ему все, что у меня было в голове.

- Как получилось, что, несмотря на вашу скромность, вы стали актрисой?

- Это проклятие для меня. Моя жизнь – сплошное преодоление препятствий. Вы не можете себе представить, чего мне стоит во время фестиваля выйти из номера отеля, когда нужно принимать целый парад приветов и поцелуев. Если бы я не справилась со своим страхом, я бы просто осталась лежать. Идеальным вариантом для меня был бы фестиваль, когда можно было бы целыми днями оставаться в комнате и читать. Моя мечта: Только моя книга, кровать, ром и я.

Катя Никодемус
«Die Zeit»
29 июля 2004

Hosted by uCoz