...Поняв, что заснуть не удастся, Трюффо перебрался в гостиную, достал коробку с архивом и, устроившись с ногами на диване, принялся перебирать бумаги. Он хранил все: дневники, любовные письма, газетные вырезки, медицинские рецепты, наброски сценариев, фотографии...

Карточка-аккредитация участника Венецианского фестиваля, сентябрь 56-го. Боже, как молодо он выглядит на этом старом снимке! Просто неприлично для критика самого престижного французского издания о кино «Кайе дю Синема». Это была его первая заграничная поездка. Он упивался фильмами, новыми знакомствами, самой атмосферой праздника. В перерыве между показами гости загорали на пляже Лидо. На второй день Трюффо обратил внимание на красивую стройную брюнетку с короткой стрижкой в потрясающем купальном костюме. Вечером в «Эксельсиоре», самом шикарном отеле фестиваля, их представили друг другу. Мадлен Моргенштерн была единственной дочерью видного кинопродюсера, работала у отца и приехала на фестиваль, чтобы отобрать фильмы для показа во Франции. Ей нравились броские статьи молодого критика, и сам Франсуа тоже понравился: живой, открытый, остроумный. За десять дней работы их пути несколько раз пересекались; Трюффо был галантен и обещал ей написать. Но Мадлен ждала напрасно. Через два месяца они случайно столкнулись на Елисейских полях. «О, я вам писал, но порвал письмо...» — и Франсуа многозначительно понизил голос. Вообще-то Мадлен была не из глупышек, но шалопай Трюффо нравился ей до умопомрачения, и девушка повела себя как отчаянная кокетка. «Вы мне расскажете, что было в том письме?» — спросила она, крутя на пальце ключи от машины. Через пару минут они отъехали от стоянки, и автомобиль Мадлен ловко влился в пестрый гудящий поток. «Вы здорово водите, — восхищенно заметил Франсуа. — А за рулем похожи на одну из героинь Хичкока». Мадлен смутилась и чуть не проскочила нужный поворот. Через год они тихо поженились в мэрии 16-го округа. Трюффо был уверен: его семья непременно будет идеальной.

Однако их жизнь протекала не так уж гладко. Желания супругов не всегда совпадали: после долгих авантюрных лет Франсуа мечтал о стабильности, Мадлен же не терпелось вырваться из-под опеки родителей и внести в свою жизнь нотку бесшабашности. Ему хотелось провести вечер дома, а ей — прошвырнуться по злачным местам Парижа.

Жанин, кстати, была категорически против невестки-еврейки. (Причины этой неприязни Франсуа поймет спустя годы, когда с помощью знакомых криминалистов разыщет своего настоящего отца. Им окажется некий Ролан Леви, юрист.)

Впрочем, и Моргенштерны желали для дочери иной судьбы, мечтая заполучить в зятья респектабельного врача или адвоката, но уж никак не богемного журналиста, который, бывало, грыз ногти на приемах. А тот еще возомнил себя режиссером и вложил все деньги в короткометражку «Шантрапа»... Да этот балбес разорит их дочь! Картина, правда, получилась неплохой: в чутье на хорошее кино Трюффо не откажешь. Однажды после пресс-показа он посоветовал тестю приобрести права на прокат русского фильма «Летят журавли», и мсье Моргенштерн купил их буквально за бесценок. А через неделю после сделки картина произвела фурор в Канне. Может, стоит рискнуть и одолжить зятю денег на собственную большую картину?

Моргенштерн не прогадал. Первый полнометражный фильм Трюффо «400 ударов» заставил всех заговорить о феномене новой кинореальности. После просмотра люди плакали. «Золотая пальмовая ветвь» в Канне досталась дебютанту.

К 28 годам Трюффо стал модным режиссером и счастливым отцом малышки Лоры (через год родилась вторая дочка, Ева). Испытание большими деньгами он пережил традиционно: заказывал дюжинами дорогие рубашки и костюмы, водил друзей в фешенебельные рестораны, купил шикарную «Факел-Bery». «Когда я гоняю по пригородам, воображаю себя Джеймсом Дином», — по-мальчишески хвастался он перед Мадлен. Жена украдкой скрещивала пальцы: тьфу-тьфу, что за мрачное сравнение! И как в воду глядела: вскоре автомобиль Франсуа на полном ходу врезался в электрический столб. В больнице Трюффо пробыл недолго, зато полностью излечился от синдрома нувориша и перестал без толку швырять деньгами. Основал собственную студию «Фильм дю Каросс», писал сценарии, снимал... И тут посыпались неудачи.
В интервью Трюффо признавался, что его фильм «400 ударов» автобиографичен. В неприглядных героях его родители узнали себя; соседи по кварталу показывали на них пальцем, и это привело к окончательному разрыву с сыном. Прокат второго фильма, «Стреляйте в пианиста», запретили из-за сцены, где Мишель Мерсье, будущая Анжелика и секс-символ 60-х, ложась с Азнавуром в постель, демонстрирует обнаженную грудь. (Трюффо сократил сцену, но полностью вырезать отказался.) В семье отношения тоже осложнились. Газеты писали, что он женился из-за карьеры. Мадлен жутко переживала, и не только из-за этих сплетен..

Трюффо требовалось ежедневное подтверждение того, что он любим. Частенько стоя в магазине у стеклянной витрины, он наблюдал, как по тротуару нескончаемо шествуют девушки со стройными ножками, и вздыхал: «Еще одна, которая никогда не будет моей!» Они были прекрасны, эти блондинки и брюнетки—в коротких юбках, колыхавшихся в такт шагам; не грустны, не веселы, они просто шли по улице, не ища удовольствий, не желая никому нравиться. Он следовал в толпе за какой-нибудь незнакомкой, не стремясь заговорить с ней; сторонясь, если девушка оборачивалась; а потом выпытывал ее адрес и телефон у бармена или зеленщика, с которыми та останавливалась поболтать.

Он влюблялся в актрис (вернее, в образы, созданные своей фантазией). На съемках «Жюля и Джима» Франсуа сходил с ума от Жанны Моро. Возвращаясь заполночь в свою большую, по-современному скупо обставленную квартиру, он читал немой вопрос в глазах Мадлен и не решался с ней объясниться. Молча они ложились в постель, желали друг другу спокойной ночи, и Франсуа долго не мог заснуть, мучаясь сознанием вины. Мадлен тоже притворялась, что спит. Бедная, сколько измен ей пришлось пережить!

Но все проходит... Жанна променяла его на известного модельера, а в 65-м он все же ушел из семьи. Обман стал невыносим для обоих. Франсуа вновь почувствовал себя несчастным и одновременно вольным подростком. Он ведь по-прежнему занимался любимым делом — единственным, каким умел, но ему слишком часто бывало грустно.

...Трюффо развязал папку с газетными вырезками: старая обложка «Пари-матч», на которой он стоит под одним зонтиком с Катрин Денев. В 70-м году пресса наградила обоих призом «Лимон» как самых необщительных людей киноиндустрии — они не афишировали своих отношений и отказывались отвечать на нескромные вопросы журналистов. Франсуа действительно любил Катрин. Бедная Мадлен, она еще надеялась, что он вернется, и люто ненавидела соперницу!

...Трюффо познакомился с Денев вскоре после развода. Это было в Канне, где он представлял свой фильм «Нежная кожа» с Франсуазой Дорлиак, старшей сестрой Катрин, в главной роли. Весь мир тогда облетела фотография: они втроем сидят на набережной в кафе, улыбаясь и позируя репортерам. Сестры были поразительно похожи, иногда их даже принимали за близняшек. Фильм потерпел фиаско, а первый приз получила мелодрама «Шербурские зонтики» с Денев-младшей. Франсуаза рыдала у него в номере: «Какая несправедливость! Ведь я сама привела ее на съемочную площадку, она даже не хотела сниматься, тогда как для меня кино — все!» Франсуа утешал ее, как маленькую девочку, называл ласковыми словечками, которые был мастер выдумывать: «Ты исключительная актриса, ты моя ягодка-малинка, а критики принимают только норму, а не исключения. Перестань плакать, а то вдруг постареешь?» Она подняла заплаканное лицо: «Да ладно глупости говорить, как это я постарею?!»

Два года спустя Франсуаза погибла -заживо сгорела в разбившемся автомобиле. Запаянный цинковый гроб произвел на Трюффо такое жуткое впечатление, что он зарекся бывать на похоронах. Там он вновь увидел окаменевшую от горя Катрин — копию сестры. В следующем году Франсуа, следуя приметам, разобьет на острове Реюньон тарелку «на счастье» — перед съемками фильма «Сирена с Миссисипи» с Денев и Бельмондо.

С Бельмондо отношения как-то сразу не сложились. Жан-Поль привык быть центром притяжения всей женской части съемочной группы, а тут все крутилось вокруг режиссера. Актер вел себя вызывающе, а когда на съемки приехала его тогдашняя пассия Урсула Андерс, и вовсе перестал знаться с коллегами - общение происходило только через агента. Зато с Катрин у Трюффо было удивительное понимание. Они гуляли вечерами держась за руки, сидели до полуночи в прибрежных ресторанчиках. Франсуа звал ее «Кэт-де-Нёв» — «новая кошка». За ее мягкостью и внешним спокойствием скрывались сила и страсть. Фильм не имел успеха, но Трюффо было все равно: он ощущал себя самым счастливым мужчиной на свете.

Еще задолго до премьеры, в начале 69-го года, они поселились в районе Сен-Жермен-де-Пре, по-прежнему оставаясь друг с другом на «вы» (Трюффо вообще был почти со всеми на «вы»). Ходили вместе в кино и за покупками, но большей частью сидели дома. Стоило Катрин уехать в Толедо на съемки «Тристаны» у Бунюэля, как Франсуа, не находя себе места в опустевшей квартире, полетел следом. Но встреча оказалась не такой, как он себе представлял.

В номере были задернуты шторы, с улицы доносились гудки машин и крики разносчика кокосового молока. Катрин снова отказалась выйти за него замуж, вместо этого она вдруг заговорила о ребенке: «Единственный раз в жизни я чувствовала, что все внутри и вокруг меня в гармонии, когда была беременна Кристианом. Мне бы очень хотелось ребенка от вас, Франсуа». Господи, куда делась его хваленая способность угадывать, что в данный миг нужно женщине? Как он, такой тонкий психолог, не понял ее естественного желания иметь ребенка от любимого человека? Раздосадованный очередным отказом, разозленный напоминанием о Роже Вадиме — ее сын Кристиан был результатом их союза, — Трюффо сказал, что это невозможно. Катрин не стала упрашивать; она просто умолкла, в ее глазах читалось разочарование. На обратном пути в Париж Франсуа думал о том, правильно ли он поступил: ребенок - это новый очаг, соответственно дополнительные трудности и обязательства. После неудавшегося супружества Франсуа боялся не сдержать обещаний. Когда он виделся с дочками, его сердце разрывалось от нежности. Он больше не хотел страданий.

Тем не менее весь 70-й год они прожили вместе, и лишь накануне Рождества Катрин буднично объявила, что уходит. Она уехала в горы кататься на лыжах и больше к нему не вернулась. Франсуа отказывался верить, что их отношения закончились, и чувствовал себя раздавленным. Он даже прибегал плакаться к Мадлен.

Трюффо впал в депрессию. Он переехал в отель «Георг V» и сутками не выходил из своего «люкса». Его мучила бессонница, преследовали мысли о самоубийстве. Заглянувшая к нему в номер Жанна Моро тут же потащила Франсуа к знакомому профессору-психотерапевту. Тот, как водится, прописал антидепрессанты и рекомендовал пройти десятидневный курс лечения сном. Все это было разумно, но не имело эффекта.

Через девять лет, уже получив «Оскара» за картину «Американская ночь», он позвонил Катрин и выпалил, боясь отказа: «Вы хотите сняться у меня в «Последнем метро»? Представьте себе театр во время оккупации; в подвальном помещении ведущая актриса прячет от немцев мужа-режиссера...» Катрин согласилась не раздумывая.

«Последнее метро» выдвинули на премию «Сезар» Французской киноакадемии по двенадцати номинациям, фильм завоевал десять. С годами Катрин стала ему близким другом. Лавры за сценарий «Соседки» следовало бы отдать ей — ведь это история их отношений. Без трагического финала, разумеется.

Трюффо горько усмехнулся: вот она, настоящая трагедия — сейчас, когда ему так страшно и одиноко, никого из близких женщин рядом нет.

Через десять дней он выйдет из клиники, поддерживаемый слугой Ахмедом и Мадлен. Камера папарацци запечатлит усталую фигуру Трюффо, абсолютно голый череп и слабую улыбку: все впереди! Спустя неделю, 28 сентября, у Фанни родится девочка, которую назовут Жозефиной. Франсуа будет редко видеться с Фанни из-за ее занятости в театре и кино; ухаживать за собой он позволит только Мадлен. А через год, в ясный октябрьский день 84-го года, на Монмартрском кладбище рядом с Мадлен будут стоять и Жанна Моро, и Катрин Денев, и Фанни Ардан — женщины, любившие Франсуа Трюффо, придут проводить его в последний путь. Что ж, такой конец сценария ему бы понравился...

Мария Некрасова
Караван историй
Май 2003